На эти темы и не только пообщались на кухне журналист и контрабасист
От автора: «Всемирный день музыки на носу, у кого есть знакомые музыканты?», — произнесли в редакции нашего информагентства, и все взгляды устремились на меня, журналистку Евгению Старцеву. Под таким натиском оставалось только произнести «у меня есть» и набрать номер молодого человека: «Привет, вечером буду мучить тебя вопросами о театре и музыке». И не важно, что и так знаю все — нужно сделать красиво, как на настоящем интервью. Так мы вечером сели на кухне и начали общаться. Вроде, как и каждый день до этого, но впервые — как журналист и подопытный кролик. То есть интервьюируемый. Что у нас получилось — рассказываю.
От редактора: Мы планировали интервью с начинающим музыкантом, а получили любопытный диалог влюбленных. Пусть он останется в этом виде, ведь творчество, любовь и молодость не терпят рамок и ограничений...
Женя: Многие считают, что с музыкой связаны либо именитые певцы и исполнители, либо подростки, играющие в переходах или на улице. Музыкант оркестра вообще представляется пожилым дядечкой с усами, бородой и благородной сединой. Но челябинские оркестры разбивают этот стереотип. Разбился он, в первую очередь, для меня, когда я стала пользоваться «Пушкинской картой» и увлеклась театрами. Контрабасист оперного Иван Зайцев стал отдельным тому подтверждением. В свои 23 года Иван занимается музыкой уже семнадцать лет. Привели в музыкальную школу, как и многих из нас, родители — через «не нравится» и «не хочу, не буду».
Женя: Когда появился интерес к музыке? Как и у многих творческих людей зародился в детстве?
Иван, отпивая чай: Ты же и так знаешь все ответы...
В общем, в семь лет на виолончель привели родители-архитекторы, — все же продолжил он. — Почему решили, что сын не должен идти по своим стопам? По правде, просто таланта к рисованию не было. Поначалу занятия шли с трудом, к виолончели душа не лежала — хотелось на арфу. И только к пятнадцати годам я взял в руки контрабас, — заканчивает Иван словами об инструменте, с которым не расстается утром и вечером в театре, а днем — в институте. — К слову, меня на контрабас пересадил Адик Абдурахманов. Я до сих пор благодарен ему за это.
Женя: Многие дети все-таки не превращают хобби и занятие в школьном кружке в свою профессию. Интересно, как это происходит у профессиональных музыкантов — случайно остались в музыке или прямо с семи лет хотели связать с ней жизнь?
Иван: Да что ты со мной на «вы»?
Женя: Не отвлекай, я вжилась в роль.
Иван: Не хотелось. Связывать жизнь с музыкой не хотелось — ничего человеческое профессиональным музыкантам не чуждо, они точно так же пытаются в детстве отвертеться от занятий, на которые отдали родители.
Женя: У меня самой получилось отвертеться от художественной школы — до сих пор жалею, что бросила на последнем году обучения.
Иван: Вот и я все думал, что поступать на творческую специальность не буду, чему-то другому посвящу жизнь. Но к десятому классу решился на колледж при институте искусств. Отучился и отправился дальше получать высшую ступень образования. И уже на первом курсе ЮУрГИИ попал в театр.
Женя: Вы сами искали работу или институт всех студентов старается пристроить?
Иван: Позвонили из театра педагогу, сказали, что есть место контрабасиста. Так и попал в оркестр. И если занятия в детстве казались скучными и занудными, то сейчас музыка заставляет проникнуться ей.
В Челябинске музыканты быстро находят работу: струнники идут в оркестры, народники уходят в коллектив «Малахит», пианисты ведут индивидуальные занятия, эстрадники — на разных мероприятиях и в ресторанах выступают. Да, не все уходят в профессиональные коллективы, но от музыки стараются не уходить. Потому филармония и оперный театр достаточно молоды по составу: студенты идут играть и развиваться. Кто-то даже в двадцать с небольшим становится концертмейстером, то есть руководителем группы инструментов.
При этом совмещать учебу и работу — тяжело. Утром ты встаешь на трехчасовую репетицию, днем занимаешься в вузе, вечером — спектакль. Половину пар пропускаешь не по своей воле, половину — потому что просто хочется хоть один день отоспаться. Работа в театре — это не обычная пятидневка. Артисты работают шесть дней в неделю и полноценный выходной имеют только в понедельник.
Женя: Знаю, и это самое грустное. Так, не отвлекаюсь. Скажите, с таким графиком остается время на хобби, поездки куда-то или личную жизнь?
Иван: Вот это ты лучше меня знаешь. Остается, конечно, но в течение недели выбраться никуда нельзя. Зато летом отпуск длится месяц. И благодаря театру я познакомился со своей девушкой — она приходила на наши постановки. Сейчас понимаю, что, если бы не устроился, никогда бы ее не встретил.
Фото: из личного архива автора
Женя: Я этого говорить не заставляла. В общем, график музыкантов — это испытание не для всех. Помню, некоторые признавались, что не идут петь в хор, потому что учительствовать в музыкальной школе три дня в неделю спокойнее. Получаются, в театре остаются лишь сильнейшие.
Я знаю ответ на следующий свой вопрос, но теперь скажи на диктофон, чтобы я записала и включала, когда ты начинаешь говорить обратное. Не надоело заниматься музыкой за столько лет? Я за это время поменяла кружок танцев, художку, детский модельный дом, факультет управления и журфак. И будто только сейчас нашла себя...
Иван: Все-таки перешла на «ты». Знаешь, многие студенты не доучиваются и бросают. Просто так складывается в жизни — больше не видят себя в музыке. А мне только сейчас начало это нравиться. На третий сезон в театре я уже вовсю втягиваюсь в профессию и интерес все растет. Если честно, меня радует, что я не работаю в офисе, мне кажется, у меня бы там мозг засох перебирать бумажки и числа. Меня не тянет работать бухгалтером, юристом, продавцом или еще кем-то. Может быть, хотел бы быть каким-нибудь геймдизайнером или программистом, потому что в этом тоже есть некая часть творчества. Но в чем-то нетворческом я себя абсолютно никак не вижу.
Женя: Знаешь, вы, музыканты оперного, сидите в оркестровой яме. Иногда кажется, что про вас зрители забывают — видят только сцену с танцорами и певцами. А вы живые. Не декор зала. Не зациклены на своей профессии, вы имеете разные увлечения и не все ваши разговоры о музыке. Играете в настолки, ходите в бары, смотрите сериалы. Вы — не просто лица, тела в смокингах и инструменты в руках. Лично мне иногда кажется, что я приемный ребенок в семье музыкантов — ваша концентрация вокруг растет, но некоторые темы для меня все еще непонятны. Например, как вы читают ноты — неужели прямо как книги? Понимаете каждую черточку и палочку? А еще вы слушаете не только классику. Ты вот Pink Floyd, Muse, Depeche Mode, Red Hot Chili Peppers.
А теперь ответь мне на вопрос, чтобы я вставила это в заголовок. Что для тебя музыка?
Иван: В голову приходит «жизнь», но это как-то пафосно. Хотя обычно то, что первое пришло в голову, самое верное. Нет, скорее «смысл жизни». Стой, нет, все равно как-то не про меня: звучит круто, но будто это фраза знаменитости.
Женя: Значит, оставлю без цитаты. А для меня музыка — это любовь. Как-то так получилось. Наверно, поход на «Жизель» в 2023 году виноват...
P. S.: «Контрабас — это больше, как бы это выразиться, препятствие, чем инструмент», — Патрик Зюскинд.
