Как знаменитый челябинский бард не стал военным кинологом, не снял фильм и не назвал собаку Мерсе՛дес
Сегодня, 19 февраля, у Олега Григорьевича юбилей. Накануне мы связались с именинником, чтобы поздравить и записать его правила жизни.
В детстве представлял, что я военный майор, кинолог. Очень любил собак. Познакомился со всеми собаками поселка Плановый в Ленинском районе. По дороге в школу подкармливал их котлетами, приручил всех. А с одной из местных собак, полубульдогом-полудворняжкой по имени Френд, подружился настолько, что его хозяйка разрешала мне с ним на лыжах по Смолино кататься. Сейчас у меня есть собака. Я хотел назвать ее как-то по особенному, Мерсе՛дес например. А оказалось, что имя у нее уже есть. Она Клюква.
Когда я нервничаю, то успокаиваю себя словом еntspannen, это «расслабься» на немецком. Учил этот язык в школе и институте, и понятно, что ничего не выучил. Кто же знал, что в перестройку мы дадим 400 концертов в Германии и я буду вести концерты, где немецкие барды будут переводить и петь мои песни, а потом издадут книжку этих песен на немецком. Все, что мне остается, — спеть на немецком самому и записать альбом. Да, думаю, особенно это понравится рабочим Челябинского трубопрокатного завода.
Лет до 50 я был молод и читать не любил. А теперь с удовольствием перелистываю «Евгения Онегина», например. Или вот купил семитомник Бунина, поставил в шкаф. Изредка в удовольствие беру его и с любого места читаю. И очень люблю современных поэтов: Бахыта Кенжеева, Тимура Кибирова, Сергея Гандлевского, Юрия Казарина — совершенно потрясающего свердловского поэта.
Минимальный уровень комфорта для меня — когда все соответствует возрасту и времени. Это хорошо написал Пушкин в «Евгении Онегине». Как там было: «Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел...» Хороший повод перечитать, кстати.
Мой идеальный день уже пенсионный, когда все по расписанию. Я живу со страной в общем режиме, это удобно: ложусь в полночь, просыпаюсь в восемь. И никто не мешает спать. Так вот, я встаю, проплываю два километра, тут мне очень пригодился институт физкультуры. В другой день прохожу восемь километров. А на следующий снова плаваю. Потом обед, читаю или звоню кому-нибудь. А потом обязательный сончас. Это хорошая немецкая традиция, меня научил немецкий друг Руди, он слесарь из Бохума. Так вот, он часов в 16—17 всегда ложится вздремнуть. И я раньше думал, что он зря время тратит, дурак. Теперь сам сплю и его благодарю. А вечером обычно еду на концерт.
Если бы я снимал фильм, то пока бы не снимал. Подумаю об этом.
Но, кстати, я снялся в роли Олега Митяева. Вот на днях была премьера фильма «Родные» Жоры Крыжовникова. Мне очень понравился этот фильм. Не потому что я в нем играл, а потому что сама история хорошая.
Деньги имеют то значение, которое им назначено. К счастью, у меня не было такого, чтобы не хватало денег. Последний раз лет в 14—15, я учился в монтажном техникуме и очень хотел гитару. И упросил маму разрешить мне потратить две стипендии на гитару. Разрешила! А так всегда было хорошо с деньгами. Потому что я получал ленинскую стипендию в институте физкультуры, 100 рублей между прочим! Кроме того, подрабатывал во вторую смену на тракторном заводе, еще 120 рублей получал. А когда в бассейне плавал, там тоже подрабатывал, электриком. И вагоны разгружал, и чего только не делал. Вопрос с деньгами всегда хорошо решался, тем более что я не пью и не курю.
Я составил список своих любимых песен. И слушаю их в машине. Как раньше на кассеты записывали, так я теперь свой рейтинг лучших-прелучших создал. Там есть «Приглашение к путешествию» Тухманова, написанное на стихи Бодлера, и «По волне моей памяти», есть еще «Жил-был я» в исполнении Градского. Несколько песен Beatles, романс Свиридова к «Метели» Пушкина, классика, барды, рок — все намешано. Но все же я больше думаю, чем слушаю, как чукча в поговорке.
Я сочиняю песни за рулем. Приходит мелодия — записываю на телефон. Как-то ехал по Садовому кольцу и мне пришла в голову «Колыбельная». Айфонов тогда не было, пришлось быстро разворачиваться, мчаться домой, ставить магнитофон, включать «запись». Зато теперь ее исполняют «Самоцветы», хорошо же получилось.
Если бы я не играл на гитаре... А я и не играю на гитаре. Больше делаю вид, лицом работаю. То, что я делаю, — игрой назвать нельзя. Только благодаря филигранному мастерству Леонида Маргулиса и Родиона Марченко... А я просто хороший актер.
Я бы спросил у Визбора: «Юрий Иосифович, а в баню пойдете?» У меня ведь даже песня ему посвящена. Ему и бане.
Моим учителем был Юрий Меерович Трахтенберг, инженер челябинского Гипромеза. Очень интеллигентный человек, он всегда меня поощрял, радовался, когда я там какую-то новую книгу прочитал. А когда я пытался вставить пару строчек в капустник, поддерживал, и меня не вычеркивали.
Никого не нужно заставлять, никогда. Надо как-то убеждать. Я вот заставлял троих сыновей читать, все делать — и вот что? Никаким успехом это не увенчалось. С дочкой иначе, с ней мы дружим, разговариваем, и она читает, понимает.
