Рассказываем, каким получился фарс про дым отечества в Молодежном театре
На сцене Молодежного театра 27 мая состоялась премьера — главреж Иван Миневцев поставил пьесу Островского «Горячее сердце». Назвали спектакль «Русское. Островский», потому что он является главой несостоявшегося трехчастного театрального диалога режиссера с русскими классиками — знатоками души. Этот триптих Миневцев задумал еще в прошлом году, премьера первой части «Русское. Шукшин» состоялась в театре Стерлитамака в феврале. В момент, когда размышления о русскости стали как никогда необходимы.
Любопытно, но сначала Иван Миневцев пробовал взять в работу другое произведение Островского.
«Я планировал поставить спектакль на „Богатых невестах“. Но в ближайшем рассмотрении это оказалась такая дрянь, просто невозможная», — в сердцах пояснил режиссер. И кажется, это он не о литературном качестве пьесы.
В «Горячем сердце» вся русская барщина буквально препарирована. Вот глупый барин то кричит петухом, то о дочке своей вспоминает. Вот вояка-городничий с глубоким оттопыренным карманом (ну хорошо, в шляпу он деньги прячет, сути дела это не меняет). Вот прохиндей без капли веры и совести. Вот до безобразия богатый купец, который творит всякую дичь, а за грехи свои деньги в церковь несет. И свора холопов (в том числе и свободных), которая псалмами да молитвами все это благословляет. И только барская дочь Параша не может вписаться в эту русскую хтонь жизнь.
Режиссерская версия истории собрана из закодированных сообщений, островского юмора пополам с современным. Вроде все понятно снаружи: водку пьют, воров гоняют, девок на базаре щупают, да судьбы мира решают. А ты прислушайся к этому блаженному девичьему хору с церковным придыханием, присмотрись к распальцовке городничего, вздрогни от выкрика «Вот вам наша политика» и вспомни, что сегодня в новостях на центральных каналах было.
И как тут позабыть современный контекст, когда у героини наследие в чемодане на колесиках хранится, где-то в стороне Стинг поет свою душераздирающую «Fragile», а на лицах особо ретивых унтер-офицеров маски бойцов ОМОНа.
Спектакль начинается с пустоты — пугающе черной, с витками труб и техническими лестницами на фоне. А потом свои местечки в сердце и на сцене занимают полотнища с березками, господскими усадьбами и церквами. Они тут и фон, и веревка, и символ отчего дома. Рухнет на сцену — никто и глазом не моргнет, разве что стопки взякнут. И только Прасковья наследие это свое в чемодан собирает, проклиная попутно. Отличная режиссерская находка, кстати. А как иначе, уходя из отчего дома, забрать с собой скрип половиц, запах яблок из погреба, шорох платья по лестнице и узор резных наличников?
Все на сцене очень лаконично: костюмы черные, декорации холщовые, хлеб из папье-маше. Фоном наигрывает что-то незатейливое, пока в дело не включается девичий хор. Пока лиричное «отчего так в России березы шумят» не превращается в лозунг. И пока дело не доходит до финала, который у Миневцева свой, не островский.
И тут, знаете, я пропала. Захлебнулась этим русским и осталась где-то во глубине картины «Над вечным покоем» Левитана, которая одновременно афиша спектакля и финальная декорация. Потому что Русь душная, потому что душа постылая, потому что смешно и так по-настоящему.
А и правда, гори оно все огнем!
Премьеру «Русское. Островский» можно посмотреть 28.05 в 18:30, а потом только 25 июня.
