Корреспондент ИА «Первое областное» — о перманентных вспышках «эффекта палача» и мерах, как обезопасить детей
После того как стало известно, что двух десятилетних девочек из Кузбасса убил ранее судимый за педофилию местный житель, в обществе не утихают возгласы про отмену моратория на смертную казнь. Каждый раз, когда о зверских убийствах детей становится известно общественности, поднимается волна негодования среди россиян: до каких пор может продолжаться эти безнаказанность и беззаконие? Корреспондент Первого областного информагентства рассуждает, насколько реальна казнь за подобные преступления в России.
От последних новостей волосы на голове встают дыбом: кемеровских девочек убил, а до этого изнасиловал, ранее судимый за педофилию местный житель. Его выпустили раньше срока, хотя он несколько раз нарушал режим колонии. Полученная информация не укладывается в голове вторые сутки, и очень хочется уже стукнуть кулаком по столу, позвонить, написать, крикнуть: «Да казните уже этих чудовищ!»
Среди тех, кто призывает отменить мораторий на смертную казнь для педофилов, — депутат Госдумы Михаил Емельянов, детский омбудсмен Челябинской области Евгения Майорова.
«Люди, которые их совершают, не нормальные, и тюрьма их не исправит! А значит, это бомба замедленного действия, которая рванет! [...] Что это вообще происходит? Я не понимаю. Когда есть необходимость введения жестких мер, это делают. Если у нас не будет кардинальных изменений в отношении людей, совершивших тяжкие преступления, то они будут продолжаться», — выразила свою позицию Евгения Майорова в «Фейсбуке».
Смертная казнь в России не применяется с 1997 года. За год до этого страну пригласили в Совет Европы, условием была отмена высшей меры наказания. Россия тогда подписала посвященный этому вопросу Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но до сих пор его не ратифицировала. Тем не менее Венская конвенция обязывает государство, подписавшее договор, соблюдать его условия и до ратификации.
В 1999 году запрет подтвердил Конституционный суд, констатировавший, что выносить смертные приговоры вправе только суды присяжных. Но и с их появлением в России запрет на смертную казнь не стали снимать. Последним казненным в России считается Сергей Головкин, убивший 11 мальчиков. Смертный приговор ему вынесли в 1994‑м, а расстреляли в 1996‑м. Теперь самым жестким видом наказания остается пожизненное лишение свободы.
Вернут ли смертную казнь — вопрос долгие годы остается открытым. Насколько помню, об этом вспоминают, как только происходит нечто страшное: после взрыва метро в Санкт-Петербурге в 2017 году, крушения самолета в Египте в 2015 году также говорили о введении смертной казни для террористов.
Много ли у нас в стране случаев, когда суд признавал свои ошибки и недоработку следствия? Практически нет. До того как поймали Андрея Чикатило, виновными в зверских убийствах признавали несколько человек. Двух из них расстреляли. Реанимировать умерших, как и реабилитировать казненных, — невозможно. К тому же, под «гребенку» могут попасть и вовсе оговоренные люди, жертвы конфликтов и разборок.
Спасет ли смертная казнь детей от этих мерзких чудовищ — кто ответит? Напугает ли она тех, кому чужды нормы и законы?
Может, стоит подумать о том, как предотвратить, защитить и отстоять детей? В крупных городах все большей популярностью пользуется школа детской безопасности «Стоп угроза». Квалифицированные специалисты проводят с детьми тренировки по самым разным жизненным ситуациям, потому что слова и нравоучения не всегда запоминаются как мантра, а детям преступник представляется исключительно в черной маске и с ножом. Практические занятия, нестандартные ситуации, отработка простых действий — сложатся в пазл, и ребенок сможет дать отпор, скажет «нет», громко закричит.
Школы не торопятся внедрять такие тренинги в учебный процесс. Да, есть риск, что у впечатлительных детей такие уроки могут спровоцировать фобии. Но и не во всех семьях и не каждые родители говорят детям о безопасности. В СМИ пишут, что одна из погибших кузбасских девочек была из неблагополучной семьи, ее мама в первые сутки после исчезновения дочери так и не осознала происшедшего, потому что в это время была пьяна. Рассказывала ли она своему ребенку, что дяди бывают злыми, хитрыми и опасными? Наверняка нет.
Девочек не вернуть. Как, думаю, не вернуть и смертную казнь за страшные преступления — уж слишком огромен маховик бюрократических процедур и международных скрепов. Что можем сделать мы, объективно взглянув на вещи? Поговорить с детьми. Всерьез и по-взрослому. Подключить школы и другие коллективы, благо учебный год только начался и большинство родительских собраний еще предстоит провести. Смотреть чуть шире своего экрана телефона: вдруг где-то рядом мужчина покупает семечки незнакомым ему детям...
