В Челябинской области есть не только младший брат Байкала, но и родственники других известных водоемов
Недавно из экспедиции по озерам Челябинской области вернулась команда Русского географического общества во главе с доцентом ЮУрГГПУ Сергеем Захаровым. Главный вывод, который сделали исследователи: несмотря на обильные летние дожди, озера в регионе продолжают терять воду. В беседе с корреспондентом ИА «Первое областное» Сергей Геннадьевич рассказал, почему мелеют водоемы, когда снова ждать большой воды и как маленькое южноуральское озеро помогло ученым узнать, что Черное море вовсе не море.
Экспедиция РГО побывала на шести озерах. И везде, кроме Малого Теренкуля, шестой год подряд вода продолжает убывать. «После весенних и летних дождей падение замедлилось, но такого, чтобы озера вновь стали наполняться, нет», — констатировал Сергей Захаров.
— Почему мелеют озера?
— Причин, как всегда, две: природа и человек. У нас уже шесть лет подряд идут засушливые годы. Все мы помним годы большой воды с 1999-го по 2007-й, когда, наверно, впервые за предыдущие полвека озера стали существенно наполняться. Увильды вернулись в свои берега. Озеро Аргаяш переполнилось, пришлось его откачивать. Озеро Чебаркуль в 2002 году отыграло последствия засухи 1975 года и разлилось так, что затопило лес по берегам. С 2016 года мы наблюдаем прогрессирующие засушливые условия, и озера у нас падают. За этот период падение на ряде водоемов (как, допустим, на Кисегаче) составило до двух метров. А на озере Чебаркуль вода и вовсе упала на 2,5 метра. Казалось бы, не так много, учитывая, что максимальная глубина там 10—12 метров. Но с точки зрения объема это означает, что озеро потеряло около трети своей воды. Ответственность за это примерно поровну делят между собой природа и человек. Дело в том, что из Чебаркуля довольно много забирают воды на нужды одноименного города. Диапазон колебаний уровня воды в Чебаркуле за последние 40 лет составил 3,5 метра. Это своеобразный рекорд среди озер Челябинской области.
— Наверно, когда озера мелеют, для них это не очень хорошо?
— В целом понижение уровня воды — это плохо. Но само по себе оно не всегда приводит к ухудшению качества воды. Например, на Большом Кисегаче после обмеления вода хуже не стала, а по каким-то параметрам стала даже лучше, потому что меньше стало поступать воды с соседнего загрязненного озера Малый Теренкуль.
Об этом озере я бы хотел рассказать подробнее. Мы уже достаточно давно сделали там некоторые открытия, а в этом году их подтвердили. Мы пришли к выводу, что Малый Теренкуль — это модель Черного моря. Точнее, даже так: Малый Теренкуль помог выяснить, что Черное море — это не море, а озеро. Потому что у него основные природные процессы идут по озерному типу. Там очень замедленный внутренний водообмен, как и в Теренкуле. В Черном море глубже 125—127 метров идет устойчивый слой воды, насыщенной сероводородом. То же самое мы видим в Теренкуле: глубже четырех метров там полностью отсутствует кислород, а с шести метров в значительных количествах присутствует сероводород. Если у поверхности вода мутная, то поднятая с глубины 15 метров она кажется чистой и прозрачной. Но когда открываешь крышку батометра (прибора для взятия проб с глубины. — Ред.), чувствуешь резкий запах ядовитого сероводорода, причем такой сильный, что даже голова кружится. Вот такой интересный водоем. Чудом природы его не назовешь, это скорее антропогенное чудо. Таким озеро сделали люди за то долгое время (с 30-х годов прошлого века), что сбрасывали в него сточные воды.
— А Черное море само таким стало или тоже человек помог?
— Оно стало таким после очень сложных процессов. Когда в древности его наполняли тающие ледники, оно было почти пресным. Потом уровень Мирового океана повысился, и воды очень соленого Средиземного моря перелились в Черное. Все обитавшие там организмы, неспособные жить в соленой воде, погибли. Остатки этих организмов опустились на дно, и в результате их разложения появился сероводород. По другой гипотезе этот газ стал накапливаться в Черном море из-за вулканической активности. Возможно, имело место и то и другое.
— Кстати, что насчет глубины Малого Теренкуля? Говорят, она достигает 70 метров.
— Действительно, слово «Теренкуль» переводится как «глубокое озеро». Но никаких 70 метров там нет. Его максимальная глубина — 18—19 метров. Кстати, наша экспедиция также окончательно закрыла вопрос о легендарной 12-метровой глубине озера Зюраткуль. Все-таки там нет глубин выше 9,5 метра, а сейчас, в период падения, нет даже восьми. По этому озеру мы тоже получили много интересных данных. Выяснили, что Зюраткуль — это, с одной стороны, аналог озер Карелии, в том числе Онежского озера. А с другой — аналог высокогорных озер Красной горы на Алтае.
— А Тургояк все еще младший брат Байкала?
— Да, причем и проблемы у них одинаковые. Но Тургояк, невзирая на очень тревожное состояние с 2016 по 2019 год, все-таки выздоровел, и в последние три года у него хорошие гидрохимические показатели. А до этого, если помните, там было очень сильное цветение, вызванное аварийным сбросом коммунальных сточных вод. Тургояк очень чутко реагирует на такие вещи, но пока может с ними справиться. Тем не менее озеру нужно уделять самое пристальное внимание. Тем более что уровень Тургояка сейчас тоже упал, и озеро стало бессточным. Все вещества, которые туда поступают, в нем и остаются. Озеру приходится бороться с ними самостоятельно. Способность к самоочищению у него пока сохранилась. И, что самое важное, там нет вторичного загрязнения от илов. Если у дна сформируется восстановительная среда, то это станет дополнительным источником нежелательных веществ в воде. Бороться с этим будет очень сложно.
— Есть такой риск?
— Это естественный процесс, но он будет протекать долго. Тургояк уже существует более 10 тыс. лет. Многие озера области имеют доказанный возраст от 8 до 14 тыс. лет. Отдельные озера (Увильды, Иткуль, Тургояк, Большой Кисегач) гипотетически могли существовать и около 30—35 тыс. лет назад (но были при этом значительно меньше). Думаю, что крупные озера нашей области вполне имеют шансы прожить еще 5—10 тысяч лет. Но найдены следы озер, которые существовали около 30 тыс. лет назад, но до нашей эпохи не дожили. Они постепенно накапливали донные отложения, зарастали тростником и рогозом, превратились сначала в болота, а потом в торфяники, на месте которых сейчас растет лес. Такие исчезнувшие озера есть, например, в Ильменском заповеднике.
— Это долгосрочная перспектива. А к чему готовиться в ближайшие годы? Озера наполнятся обратно?
— Не буду делать прогнозов на следующий год, но годы с 2024-го по 2026-й я ожидаю средневодными или с немного повышенной водностью. Сейчас не скажу, откуда у меня такие выводы. Если коротко — это результат анализа многих параметров, в том числе озерной ритмики и колебаний космических процессов.
— Космических?
— Ну а как же. Та же энергия Солнца воздействует в стратосфере на озоновый экран и далее через тропосферу влияет на климатические процессы. Нас еще не очень скоро ждут дождливые годы, но они придут и исправят ситуацию. Вопрос в другом. Придут дождливые годы, и человек подумает: «Ага, значит, можно ничего не делать». А это неправильно. Надо научиться разумно хозяйствовать в периоды и большой, и малой водности. И конечно, нужно иметь резервные источники водоснабжения, чтобы уменьшать водозабор, когда это нужно. Но, к сожалению, таких источников нет ни для Челябинска, ни для Чебаркуля, что является большой проблемой.
— Каждую весну люди бьют тревогу из-за массовой гибели рыбы в озерах Челябинской области. Это связано с их обмелением?
— Рыба гибнет не весной, а в конце зимы, поскольку ей просто не хватило кислорода. А весной мы ее видим потому, что сходит лед и умершая рыба становится видна. Это последствие замора, отчасти он действительно связан с обмелением. Допустим, зима холодная, лед нарастает толстый, воды под ним осталось мало, и кислорода на всю зиму рыбам не хватило. Для водоемов с максимальной глубиной 6 и менее метров это имеет значение. А если глубина в озере 1—2 метра, то лед вообще может просто лечь на дно, на зимующих рыб и придавить их. Озера живут своей жизнью, человек живет своей. Но было бы очень хорошо, если бы человек внимательнее приглядывался к жизни озер и не переэксплуатировал их ресурсы. Особенно в трудное для них время, как сейчас.
Фото: Дмитрий Сопильняк (ИА «Первое областное»), Сергей Захаров, Оксана Грищук.
